ШАНАЙА ТВЕЙН: «МНЕ НЕЧЕГО СКРЫВАТЬ»

Легендарная королева кантри-поп музыки рассказывает о своём новом альбоме “Now”, о воссоединении с поклонниками и объясняет, почему эта пластинка, скорее всего, будет самой «чистой» из выпущенных ею.

Шанайа Твейн – икона, давайте начнём с этого.

Самая продаваемая артистка кантри всех времён, обладательница пяти премий «Грэмми» за своим поясом леопардовой расцветки, продавшая 75 миллионов альбомов по всему миру и имеющая три альбома, удостоенных бриллиантового сертификата: 1995 года “The Woman In Me”, 1997 года “Come On Over” – один из самых продаваемых альбомов в музыкальной истории – и “Up!” 2002 года.

Когда она объявила, что выпускает новый альбом, “Now” – первый за 15 лет, – в сентябре этого года, было чувство, будто возвращается давно потерянный и горячо любимый член семьи. Его релиз следует за восьмилетней борьбой с болезнью Лайма, выздоровлением, приведшим её в 2012 году на сцену Лас-Вегеса, и туром“Rock This Country” по случаю её возвращения в 2015 году.

Автор этой статьи был одним из многих-многих поклонников, впервые услышавшим её музыку в возрасте пяти лет благодаря родителю, купившему её второй, побивший все рекорды, альбом “Come On Over” – родителю, который позже пожалел о покупке, когда упомянутый поклонник заставлял их смотреть 16 танцевальных номеров, которые они придумали для каждого трека на альбоме. Особенно учитывая, что они слушали этот альбом почти каждый день в течение следующих 10 лет.

Пятничным днём за двое суток до её триумфального 30-минутного выступления на фестивале, организованным “Radio 2”, «Живьём в Гайд-парке», в номере отеля “Langham” на улице Пикадилли в Лондоне Твейн сидит и воодушевлённо рассказывает о новом альбома энергичнее, чем кажется приличным, учитывая, что она не спит и общается с прессой с 6 утра.

Только (соответственно) сейчас Твейн чувствует, что имеет возможностью наслаждаться тем влиянием, которое её карьера оказала на неё саму, на её поклонников и на индустрию. Теперь она ясно видит всё в проекции.

«Что действительно поражает меня в этом последнем раунде – даже некоторые журналисты, люди на радио, многие люди в индустрии и фанаты, были детьми, когда стали поклонниками, – говорит она, лучезарно улыбаясь. – Так что это похоже на дыру во времени».

«Это самое странное, говорю вам – я даже не думала об этом до недавнего времени. Я была в турне полтора года назад, я видела всех этих 20-35-летних людей и думала, откуда 20-летние люди могут меня знать?» – говорит она, смеясь.

«Затем я стала встречаться с ними, и они рассказывали, что я была первым артистом, на чей концерт они ходили, чей альбом купили, и меня осенило. Конечно! Так что теперь я понимаю, и это так классно и так весело для меня. Многие артисты не имеют такой привилегии, так что я очень рада, что я могу поговорить с людьми, которые сами за себя могут сказать. Я многое упустила в то время, а сейчас я действительно в другом положении».

“Now”, на данный момент, самая горько-личная запись Твейн; такие песни как “Poor Me”, очевидно повествуют о некоторых тяжелейших моментах в её жизни, будто это было вчера. Написание этого альбома было возможностью создать что-то самостоятельно, тогда как прежде она работала вместе со своим тогда мужем, продюсером Маттом Лангом.

«Я не хотела, чтобы на него кто-то влиял, – кивает она. – Он, вероятно, будет моим самым чистым альбомом, в этом смысле, какой я когда-либо запишу».

«Напишу ли я целый альбом сама снова? Это очень одиноко и изолированно. Я наслаждалась этим, я нуждалась в этом. Я пишу песни одна, я делала это всю жизнь, и моё сотрудничество с Маттом всё равно предполагало много времени для сочинения. Так что писать одной означало, что я беру всю ответственность на себя, и я изолировала себя и, вероятно, забывалась, не имея перспективы. Так что это нужно было, чтобы стать этим человеком – я позволила этому быть – и я нуждалась в этом, я действительно нуждалась в оздоровительном эффекте этого занятия».

Твейн сказала, что “Now” – не альбом о разводе, и таким он не кажется. В нём немного негодования или горечи – она даже, кажется, немного подшучивает над жалостью к себе в “Poor Me” – и больше о движении вперёд и обновлённом ощущении оптимизма, который яснее всего слышен в первом сингле пластинки, “Life’s About To Get Good”.

Но в каком-то смысле, возможно, “Now” некого рода катарсис, помогающий ей смириться с завершением отношений – личных и профессиональных, – которые таблоиды бороздили и комментировали годами.

«Я думаю, открытость и искренность очень ценны, и это ещё одна причина, почему я написала этот альбом, – говорит она. – Мне нечего скрывать. Мне гораздо легче ответить на любой вопрос, любопытный людям. Мне нравится выражать себя по средству музыки… так я выражаю себя лучше всего.

«Выбор времени для этого альбома был очень важен для меня – я не хочу прибегать к уловкам, отвечая на вопросы, избегая чего-то. Гораздо легче быть открытой. Это окрыляет. Страшно взять на себя этот риск, принять этот вызов, но вознаграждение велико, и для меня это было необходимо, в любом случае. Даже если бы это не сработало, следовало это сделать».

Несмотря на долгое отсутствие в центре внимания и во внутренних делах индустрии, Твейн не утратила сверхъестественной способности смешивать жанры, которые вам бы в жизни не пришло в голову объединить в одном треке («Вы бы видели лицо продюсера, когда я сказала, что хочу включить туда регги!» – хохочет она) и в итоге записать пластинку утончённую, последовательную и на 100 процентов в духе Шанайи.

Выбор продюсеров был кропотливым процессом, в ходе которого она сократила длинный список до всего четырёх человек: Рона Аниэльо [Брюс Спрингстин], Мэттью Кома [Zedd], Джакира Кинга [Том Уэйтс, Kings of Leon] и Джейка Гослинга [Эд Ширан, The Libertines, One Direction].

«Они все такие разные, но что я искала во всех них, так это уважение к тому факту, что я выступаю одиночкой на этом альбоме, – говорит она. – Мне нужно было пройти через это одной. И, если это означало, что они хотели поработать всего над одной песней или вообще ни над одной… это было частью моего решения насчёт этого процесса: кто был наиболее открыт принять меня такой, какая я есть и рискнуть со мной. И кто был достаточно открыт, чтобы допустить меня до производства».

«Я чувствовала необходимость участвовать в руководстве, неофициально, – продолжает она. – Я не могла так поступить со своими песнями. Я составила список на основе таланта, но затем мне пришлось пройти через процесс, говоря: "Прежде чем мы продвинемся вперёд… вот таким должно быть моё участие в этом проекте».

Когда вышел “Come On Over” – 20 лет назад 4-го ноября – новаторский скачок Твейн от кантри к поп-музыке был спорным, но сейчас американское радио переполнено артистами, которые разбавляют своё звучание всем от рок до поп-музыки и регги. Нашвилл стал теплее относиться к идее смешения стилей?

«Не знаю, – говорит Твейн, улыбаясь, обдумывая это. – Нужно бы поговорить об этом с Тейлор Свифт. Она была артистом-кроссовером, между кантри и поп, а затем, внезапно, она перестала быть кантри-артистом. Не знаю, было это сознательным решением с её стороны или индустрии. Но кантри-музыка в Америке… на радио гораздо больше песен, звучащих как поп, это точно».

«Некоторые люди очень защищают свой жанр, некоторые такие: "Я пою только джаз, и всё", и они не хотят делать что-то ещё, даже если очень способны. Всё иначе, если ты только начинаешь, возможно, но я считаю, что пишу музыку для своих поклонников, и я верю в них, и что им моя музыка будет близка».

Твейн признаётся, что не уверена, наслаждалась бы она таким же феноменальным успехом, если бы начинала карьеру в 2017.

«Гораздо сложнее обеспечить долговечность, полагаю я, – говорит она. – Справедливости ради, я складывалась как артист долгое время. Но сейчас это труднее, ведь всё движется в ином ритме».

«Может быть, начинай я сейчас, у меня бы не было возможности выдержать это испытание временем – мы никогда не узнаем. Но я счастлива, что у меня уже есть отношения с моими поклонниками, и я воссоединяюсь со всеми этими детьми, которые уже выросли».

Ей также многое нужно наверстать в популярной музыке. Пока она писала, она вернулась к музыке своего детства и юности: The Eagles, Джордж Майкл, Глен Кэмпбелл, The Carpenters… рождественский альбом Тэмми Уайнетт. Так что ей понравилось то, что она услышала, вернувшись к Топ-40.

«Когда я начала снова слушать [современную музыку], я впервые услышала Сию, 21 Pilots, много замечательных вещей, – восклицает она. – И был пробел. Я слушала Рианну, тремя годами раньше, но песни, которые я знала, так устарели к тому времени – это было смешно».

Она обещает, что нового альбома после “Now” не придётся ждать ещё 15 лет.

«Я уже жду своего следующего альбома, у меня был очень здоровский опыт с этим», – говорит она.

«Когда я приступила, я не хотела останавливаться, так что есть песни, с которыми мне не терпится вернуться в студию. Больше никогда не будет ожиданий длинной в 15 лет. Нет, если это будет зависеть от меня».

Интервью для британской газеты “Independent”, 15 сентября 2017 года

Оригинал: Indepndent.co.uk

Автор: Roisin O'Connor

Переводчик: Carolina