АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ВЕРСИЯ БИОГРАФИИ ШАНАЙИ ТВЕЙН

От администратора/переводчика:

Сегодня эта тема уже не вызывает бурных споров. Все привыкли к тому факту, что у Шанайи был биологический отец, Кларенс Эдвардс, и приемный отец, Джерри Твейн. Но в 1996 году СМИ всколыхнуло это известие, поскольку на ранних стадиях своей карьеры Твейн говорила лишь об одном отце, которого, опустив слово «приемный» называла просто папой.

Ниже приведен ряд статей, большая часть которых взята с сайта о генеалогическом древе неких дальних родственников певицы по линии Эдвардсов – семье Ватерстрат, потому что за давностью событий попытка отыскать оригиналы статей на сайтах самих упомянутых изданий успехом не увенчалась.

По возможности сохранена оригинальная структура повествования, особенно указанных источников. Автором вводной части является некто из семьи Ватерстрат. Непонятно мужчина это или женщина, но перевод привожу от мужского лица.

Шанайа Твейн (Айлин Эдвардс) является родственницей семьи Ватерстрат через замужество Вельмы (Эдвардс) Ватерстрат

Дата публикации 15 июля 2000 года

Айлин Эдвардс и ее отношения с остальными членами семьи Эдвардс/Ватерстрат

Я жил в 11 милях (17,7 км) от того места, где в Виндзоре, Онтарио, родилась Айлин Эдвардс. Благодаря Виктору Монтни я знал о семье Эдвардс в Виндзоре, но я никогда не навещал ее, когда она была маленькой. Я хожу мимо ее дома в Виндзоре каждый месяц или около того.

Кларенс, Шэрон, Айлин, Керри-Энн и Джилл делили очень маленький дом в «плохом» районе Виндзора с другой семьей, располагавшийся близко к тому месту, куда мы ходили играть в 5-кеглевый канадский боулинг. Также я работал там же, где работал ее отец, Кларенс Эдвардс, когда он три года жил в Виндзоре.

Шанайа Твейн родилась в Виндзоре, а не в Тимминсе или Садбери, потому что во второй половине 1960-х они временно жили рядом с остальными членами семейства Эдвардс в Виндзоре.

История взаимоотношений между Айлин Эдвардс и остальными членами семьи Эдвардс интересная и печальная, и я не знаю, кто в этом виноват, если виновные имеются. Кто-то обвиняет Шанайу за то, как она относится к своему отцу; некоторые говорят, что во всем виновата ее мать, потому что была безрассудна и неверна Кларенсу, а кто-то винит Кларенса за то, что он бросил свою дочь, когда он был ей нужен.

За много лет я поговорил со многими людьми о семье Кларенса Эдвардса, особенно с соседями и друзьями, которые знали их, когда те жили в Виндзоре и Тимминсе. Опять же, эти истории очень разные, и я до сих пор не знаю, кому верить.

Я остаюсь поклонником Шанайи Твейн, и, выслушав обе стороны в этом семейном противостоянии, я больше не могу считать, что Кларенс бросил свою семью, как считает большинство людей.

Я решил опубликовать ниже только то, что я нашел в новостных статьях, которые доступны всем, а не то, что кто-то с уверенностью рассказал мне. Хотя, все то, что было сказано мне лично, является таким же запутанным как пресса. Обязательно прочтите самую последнюю публикацию о том, что Кларенс хочет сказать о своей знаменитой дочери. Все источники, где возможно, указаны.

Надеюсь, вы сочтете эту подборку статей интересной, и они продемонстрируют все стороны истории.

«Другая» семья Шанайи Твейн критикует горячую певицу

Timmins Press, 5-ое апреля 1996 года

Сенсация кантри-музыки Шанайа Твейн подвергается нападкам со стороны озлобленных членов семьи, которые обвиняют ее в игнорировании своего биологического отца и преувеличении значения своих корней ради продвижения карьеры. Но певица, взлетевшая на вершины кантри-чартов со своим альбомом “The Woman In Me”, говорит, что не контактировала со своим кровным отцом с тех пор, как ее мать рассталась с ним, когда ей было два года.

В серии статей “Timmins Press” сообщает, что ее биологическая бабушка и другие неназываемые родственники расстроены, что самая горячая штучка Нашвилла больше не общается с ними. Эти истории также предполагают, что она преувеличила свое национальное (индейское) наследие – ее мать ирландского происхождения, а кровный отец – франко-ирландского. Однако, ее приемный отец, Джерри Твейн, является индейцем Оджибве. Твейн в сообщении, отправленном газете, возражает против обвинений. «Я не знаю, сколько во мне индейской крови, но, мой отец Джерри меня удочерил, меня официально зарегистрировали как на 50 процентов представительницу коренного населения Северной Америки. Меня воспитывал чистокровный индеец, и, я была частью его семьи и их культуры с раннего возраста – это все, что я знаю. Это наследие в моем сердце и душе, и я горжусь этим».

При рождении Твейн звали Айлин Реджиной Эдвардс, и родилась она в семье Шэрон и Кларенса Эдвардсов. Когда будущей певице было два года, ее мать ушла от Кларенса и завязала отношения с Джерри Твейном. Шэрон официально вышла замуж за Твейна, когда Шанайе было шесть лет. Джерри и Шэрон погибли в автомобильной аварии в 1987.

Твейн рассказывала в интервью, как в детстве ловила кроликов и проводила время в Резервации Маттагами. Недавно она выступила на Национальных аборигенных достижениях в Ванкувере.

Но биологическая бабушка Твейн (мать Эдвардса) говорит, что горячая певица не имеет отношения к коренным жителям и жалуется, что она не общается с семьей ее кровного отца. «Она говорит лишь об этом индейском мужчине, а как же ее настоящий отец? Как же мы?» 85-летняя Реджина Натбраун в интервью в Шапло, который находится в 200 километрах от западного Тимминса, сказала: «Я написала ей год назад, но, когда она стала успешной, она никогда не писала. Я хотела бы, чтобы она написала. Не знаю, что с ней случилось».

Эдвардс отказал “Timmins Press” в интервью. Родственники и друзья в Шапло, маленьком сообществе, занимающемся пиломатериалами, описывают его как тихого, скромного человека, который мало говорит о своем знаменитом отпрыске. В своем заявлении “Timmins Press” Твейн сказала, что она «никогда намеренно не избегала контакта с семьей Эдвардс, но родители моего отца Джерри любили нас как своих внуков и так же нас принимали остальные его родственники… Я никогда не испытывала необходимости в поиске любви и поддержки от другой семьи, потому что я получала их от Твейнов».

Многие не могут поверить, но родившаяся 28-го августа 1965 года Шанайа Твейн стала первой среди кантри-певиц, которые смогли покорить как кантри, так и поп-чарты. При рождении Шанайе было дано имя Айлин Реджина Эдвардс, но позднее она поменяла его во многом из-за отчима, который был индейцем Оджибве, на имя Шанайа, которое означает «я на своем пути». К сожалению, настоящий отец Шанайи, Кларенс Эдвардс, был на своем пути к выходу, когда Шанайе было всего несколько лет отроду, оставив свою жену и мать Шанайи, Шэрон. Шанайа не простила его, даже когда ее мать и отчим трагически погибли в автомобильной аварии в 1987. Когда Шанайа стала знаменитой, она объяснила своему отцу: «Не звони мне, не ищи со мной связи. Я не хочу иметь с тобой ничего общего». Несмотря на то, что он и так был опустошен ее письмом, он горевал еще больше, когда Шанайа появилась у Опры и сказала телеведущей, что на самом деле ее папа был индейцем Оджибве. Ее отец смотрел программу в баре с друзьями и начал плакать после такого проявления неуважения со стороны своей дочери. Ее представитель сказал об этой горькой ситуации следующее: «Ее отец бросил ее. Она уверена, что ее настоящим отцом был индеец Оджибве».

Заявление Шанайи Твейн для “Timmins Press”

Timmins Press

У меня никогда не было отношений с моим биологическим отцом, Кларенсом Эдвардсом. Когда мне было примерно два года, моя мама и Кларенс разошлись. Вскоре Джерри взял на себя роль нашего отца, несмотря на то, что мама и Кларенс официально развелись лишь несколькими годами позже, и только потом она вышла за Джерри. После этого мой отец Джерри официально удочерил нас, и по сей день остается единственным отцом, которого я знала, в эмоциональном и любом другом смысле. Он был единственным, кто был рядом изо дня в день в горе и радости, пока ни умер в 1987 в автомобильной аварии, которая также унесла жизнь моей матери. Несмотря на то, что меня мельком представляли Кларенсу пару раз во времена моей юности, я никогда не знала его, когда росла. Моя мать не лишала нас знания о его существовании. Она рассказывала, где он жил, чем зарабатывал на жизнь, немного о происхождении его семьи, и что в его семье было немного индейского наследия. В это я верила, пока росла, и такую правду знаю от нее. Я никогда намеренно не избегала контакта с семьей Эдвардс, но родители моего отца Джерри любили нас как своих внуков и так же нас принимали остальные его родственники. К этой семье мы принадлежали. Моя бабушка Селина шила мне сценические костюмы, когда я была ребенком. Мой дедушка Джерри проводил со мной часы напролет в лесу, обучая ловить кроликов и рассказывая все его лесные истории. Много выходных летом я проводила в Резервации Матагами, играя с моими кузенами и кузинами.

Посему, я никогда не испытывала необходимости в поиске любви и поддержки от другой семьи, потому что я получала их от Твейнов. Я не знаю, сколько во мне индейской крови, но, мой отец Джерри меня удочерил, меня официально зарегистрировали как на 50 процентов представительницу коренного населения Северной Америки. Меня воспитывал чистокровный индеец, и, я была частью его семьи и их культуры с раннего возраста – это все, что я знаю. Это наследие в моем сердце и душе, и я горжусь этим.

National Enquirer, июнь 1999

Авторы: John Blosser, Sherry Cremona, и Bennet Bolton

Шанайа родилась в семье Шэрон и Кларенса Эдвардсов в 1965 году, и их семейная жизнь была бесконечным кошмаром. «Шэрон была совершенно сумасшедшей, и она превратила жизнь Кларенса в ад, – сказал “National Enquirer” источник в семье Кларенса. – Она была тотальной собственницей. Однажды Кларенс, работавший машинистом на железной дороге, захотел выпить со своим братом. Шэрон запретила ему идти, но он все равно ушел. Пока он шел по улице, она порвала всю его одежду и начала преследовать его, а потом кричала на него – совершенно голого!» Другой близкий родственник рассказал “National Enquirer”: «Мать Шанайи была чокнутой, точка! Она была безумно ревнивой. Однажды Кларенс пошел в банк обналичить чек, и она сказала ему, что он должен вернуться через 10 минут. Он вернулся через 20, и она начала кричать на него, обвиняя в любовной связи с сотрудницей банка. В конечном счете, он стал смеяться над выходками Шэрон, а она написала заявление, чтобы положить его в психиатрическую лечебницу. Он провел там всего несколько недель, но, когда вышел, он не мог вернуться к ней, и он переехал».

Кларенс и Шэрон развелись, когда Шанайа, у которой есть две сестры и два брата, была еще совсем маленькой. Ее мать не могла сказать ничего хорошего о Кларенсе, и отец и дочь отдалялись друг от друга, пока Шанайа ни заявила, что не хочет иметь с ним ничего общего. «Он был сломлен, когда она отвернулась от него», – сказала “National Enquirer” Ширли Кейби, гражданская жена Кларенса в течение 27 лет. Когда Шанайе было 6 лет, Шэрон вышла замуж за Джерри Твейна, занимавшегося посадкой деревьев. Несмотря на то, что Джерри удочерил ее, жизнь Шанайи оставалась трудной. Чтобы ментально уйти от мучительной бедностью семьи, Шанайа обратилась к музыке.

Детские воспоминания Твейн часто развиваются по апокрифическому кругу, но, вероятно, они просто отшлифовываются многократными повторениями. Вот что известно: родилась она в Виндзоре, провинция Онтарио, 28-го августа 1965 года, став второй из трех дочерей матери ирландско-канадского происхождения, Шэрон, и ее мужа ирландских и французских кровей, Кларенса Эдвардса. К тому моменту как Твейн исполнилось два года, брак ее родителей потерпел крах, и Шэрон переехала с детьми в Тимминс, где четырьмя годами позже вышла замуж за лесника и старателя Джерри Твейна, индейца Оджибве по происхождению. Он удочерил детей, которым автоматически был присвоен статус коренных жителей.

Во времена своего детства Твейн знала о своем биологическом отце, и он время от времени навещал ее семью. Но она держала его существование в секрете до 1996 года, когда “The Daily Press” в Тимминсе опубликовала факты о ее рождении. Был шквал негодования, поскольку Твейн обвинили во лжи и преувеличении ее национального наследия в интересах карьеры. «Это было тяжело для моей индейской семьи, – говорит она. – Я зарегистрированный член племени. Я была частью их общины с раннего детства. Больно узнать, что есть люди, которые хотят это разрушить».

Когда ее спросили, почему она не рассказала правды с самого начала, уравновешенная живость Твейн сменилась приступом гнева: «Половина людей в моей жизни не знала, что меня удочерили. Почему я должна была сообщать об этом прессе? Это меня настолько расстраивает, что словами не описать. Я никогда не называла Джерри своим отчимом. Я никогда не называла Кларенса своим отцом, и мне было все равно, буду ли я когда-либо общаться с той семьей». Затем она добавляет: «Я никогда не сомневалась в этих вещах, а теперь внезапно всем остальным есть до этого дело. Это похоже на большую черную дыру».

Q, ноябрь 1999

Автор: John Aizlewood

Почему же ложь? Вы были погружены в индейскую культуру.

«Я могу это понять. Честная правда заключается в том, что я никогда не представляла Джерри Твейна, как приемного отца. Он всегда говорил, что в семье нет фаворитов. Он никогда не напоминал нам, что мы приемные дочери: мы были одной семьей. Мы это воспринимали серьезно, и так нам было хорошо. Теперь, если бы кто-то сказал, что я была приемной дочерью, я бы не обиделась, не удивилась и не принялась бы оправдываться. Я это не скрывала. Я не представляю, как можно делать такие заявления, основываясь ни на чем. Это смешно.»

А обязательно утверждать, что вы индианка?

«Вообще-то, это даже обидно. Почему это должно иметь значение? Это потому что Джерри Твейн принадлежал к другой культуре, что, в свою очередь, привело к тому, что я утверждаю то, чего нет? Нет, это не правда. Я по статусу индианка. Меня приняли в племя. Я официально являюсь его дочерью! Да! Никогда не думала, что мне придется давать объяснения. Не думала, что это такое великое дело, но, очевидно, я заблуждалась».

Вы когда-нибудь встречались со своим отцом?

«Думаю, нам представляли друг друга пару раз. Моя сестра его как-то встретила. Моя мама рассказывала о его семье, где они жили, чем занимались и всего остального по чуть-чуть. Она говорила, что они были частично индейцами, поэтому я всегда верила, что в нас текла индейская кровь. А теперь я расстроена».

Говорила ли ваша мама правду?

«Полагаю, да (она заговорщицки понижает тон и упирается локтями в живот). Она рассказывала, что они этого стыдились и никогда не признавали. С тех пор я поговорила с моим дядей, и он сказал, что у них были индейцы в роду, но они это отрицают. Очевидно, моя прабабушка была индианкой и вышла замуж за белого. В те времена такое поведение не было необычным для таких женщин – им приходилось отрекаться от статуса индейцев и покидать резервацию, так что очень-очень вероятно, что ей пришлось оставить семью и никогда не вернуться в нее. Очень часто о людях судят предвзято. Это моя правда, но насколько она верна, я не знаю. Я понимаю, что люди принимают это за ложь, но я не лгу. Что я могу сделать? Мне очень жаль. Хотя, вообще-то, мне совсем не жаль.»

Ее бабушку по отцу зовут Реджиной Натбраун.

Полное интервью здесь.

Журнал “People”

«Мы выросли среди семьи моего отца, – говорит Твейн, – Так что на самом деле индейцы были нашей семьей». Так что биологический отец Твейн оказался лишним. «Мы, может, видели его трижды, – говорит Керри-Энн. – Мы его даже не знаем».

И в 1996 году “The Daily Press” в Тимминсе опубликовала статью, обвиняющую ее в переоценке своего индейского наследия посредству утаивания факта, что Джерри был ее приемным отцом. Последовавшие споры дали почву многим национальным заголовкам и временно отбросили тень на ее образ. «Не понимаю, зачем им на меня нападать, – говорит Твейн. – Может, были люди, знавшие нас в то время, когда мой отец регулярно получал зарплату или оба моих родителей работали. У нас были взлеты и падения, положение не всегда было плачевным». Что касается мнимого жульничества на тему североамериканских индейцев, бывший юрист Твейн, Ричард Франк, заметил: «Она очень расстроилась, когда все выяснилось. Она воспринимала Джерри как своего отца и очень гордилась своим наследием Оджибве. Ее биологический отец рано ушел от ее матери. Айлин завесила занавеской эту часть своей жизни. Полагаю, было невероятно больно, когда эту занавеску отдернули. Думаю, она посчитала это оскорблением ее отца, который растил ее, и попыткой преуменьшить его роль как отца».

Биологический отец Шанайи, Кларенс Эдвардс, не общался с ней много лет. Кларенс недоволен своей дочерью.

“National Enquirer” приводит хронику жалоб отца.

15-ое июля 2000 года

Шокирующие семейные секреты Шанайи Твейн

Она отгородилась от своего отца. Она уехала от семьи в 17 лет. Она отказалась навестить умирающую бабушку. За историей блестящего успеха Шанайи Твейн лежит трагическая тайна – убитый горем отец, которого она оставила позади своего стремительного взлета на вершину.

«Если бы она позвонила мне и сказала: "Я люблю тебя, папа", для меня это было бы бесценно», – сказал “National Enquirer” ее потрясенный отец.

Кларенс никогда раньше не беседовал со СМИ о своей знаменитой дочери, которая отказалась видеться и говорить с ним с тех пор, как была подростком.

Но в эксклюзивном интервью он и его жена побеседовали с репортером “National Enquirer” в его летней хижине в канадском лесу. Он излил душу и сделал шокирующие обвинения: мать Шанайи, Шэрон, имела любовную связь за его спиной до того, как они развелись.

В возрасте 17 лет Шанайа отсекла не только его, но и других родственников по линии Эдвардсов, включая кузенов, тёть, племянниц и племянников. Сексуальная певица отказалась написать или навестить ее бабушку по линии отца, когда она лежала на смертном одре, проигнорировав последнюю волю женщины увидеть ее любимую внучку в последний раз.

Кларенс, крепкий и бородатый, был в своей хижине, в населенном москитами лесу близ Чапло, Онтарио, когда приехал “National Enquirer”. Его жена, с которой он вместе 27 лет, была одета в футболку с изображением Шанайи Твейн. «Шанайа – моя дочь, и я очень горжусь ею. Но мое сердце разбито, потому что она вычеркнула меня из своей жизни», – сказал Кларенс.

Шанайа родилась в 1965 году в семье Кларенса и Шэрон Эдвардс, чей брак был кошмаром. Они развелись, когда Шанайе было 2 года, а в 1971 Шэрон вышла замуж за Джерри Твейна, чистокровного индейца Оджибве, который удочерил Шанайу.

«Я был женат на матери Шанайи семь лет, и я был рядом с Айлин – это настоящее имя Шанайи – и Керри-Энн до того момента, как им исполнилось 5 или 6», – сообщил Кларенс.

«У меня была напряженная работа, я был машинистом. Более того, мать Шанайи была крайне ревнивой и собственницей. Ей не нравилось, когда я делал обычные вещи, как пойти выпить пива с друзьями. Я должен был все время быть дома. Я был все время в стрессе. У меня случился нервный срыв, и я на время угодил в больницу. Вскоре после выписки я решил, что с меня хватит. Однажды я просто ушел. Моя жена Шэрон уже была со своим бойфрендом, Джерри Твейном».

Кларенс, в конечном счете, встретил новую жену, Ширли Кейби. Несмотря на заявления Шанайи о том, что ее мало что связывало с отцом после его ухода из дома, Кларенс и Ширли оба говорят, что часто видели Шанайу и ее сестру Керри-Энн, брали их с собой обедать и покупали им подарки.

В последний раз Шанайа навестила его, когда ей было 15, сказал Кларенс.

Но он был на связи с ней после того, звонил своей дочери время от времени, пока она жила в разных частях Онтарио, начиная свою певческую карьеру, заявляет он.

Затем их отношения внезапно прекратились. «Я позвонил ей, когда ей было 17, и она не подошла к телефону. Я позвонил лишь, чтобы узнать, как у нее дела. Ее тогдашний парень ответил на звонок, и через него она передала мне: "Я не хочу с тобой больше говорить. Прекрати докучать мне". Этот отказ был как гром среди ясного неба. Думаю, когда она стала старше, ее стал возмущать тот факт, что мы с ее матерью расстались».

Ширли заверила “National Enquirer”: «Отец Шанайи был сломлен, когда она отвернулась от него и других членов семьи. Он очень любит ее». Родственник Кларенса зло сообщил: «Мать Шанайи, Шэрон, настроила свою дочь против Кларенса. Это ужасная трагедия».

У Шэрон – женщины, у которой в общей сложности было пятеро детей от трех разных мужчин, были серьезные ментальные проблемы, сообщили источники “National Enquirer”. Она и Джерри Твейн погибли в автомобильной аварии в 1987 году.

При этом болезненном ударе судьбы Кларенс хотел утешить своих дочерей, но член семьи информировал его, что на похоронах он нежелательный гость.

Дополнило его горе, по словам Кларенса, решение Шанайи избегать общения с множеством родственников по его линии. «Вот это мне не нравится, – поведал он. – Ладно, отрекись от меня. Но что тебе сделали кузены, тёти и дяди? Я этого не понимаю».

Певица, известная такими хитами как “Any Man Of Mine” и “Man! I Feel Like A Woman!”, не имеет ничего хорошего сказать о своем биологическом отце, рассказал родственник Кларенса.

«Она называет Кларенса пьяницей и говорит, что он никогда не помогал детям, но это неправда. Она заявляет, что Кларенс бросил свою семью и никогда ее не поддерживал, но это ложь. У Твейнов никогда не было денег, и Кларенс всегда помогал. Когда Шанайе было 15, он дал ей свою кредитку и сказал: "Иди и купи все, что нужно". Для первого телевизионного появления на "Шоу Томми Хантера" Кларенс купил ей костюм, в котором она выступала! Пришло время правде выйти наружу – семья рада, что Кларенс, наконец, решился нарушить тишину».

Кларенс хочет, чтобы все знали, что “National Enquirer” не платил ему за интервью, и он не имеет желания добраться до денег знаменитой дочери. Он настаивает, что лишь хочет восстановить общение с ней и ее сестрой.

«Кларенс даже никогда не видел своего внука – трехлетнего сына Керри-Энн, потому что Керри-Энн не позволяет, – рассказал родственник. – Когда умирала бабушка Шанайи, она попросила увидеться с ней. Мы сообщили Шанайе, но она не показалась. Она даже не прислала открытку или цветы».

Ширли Кейби добавляет: «Реджина долго поддерживала связь с Шанайей и ее сестрой, писала письма и много лет присылала подарки за день рождения. Но, когда Шанайа стала становиться знаменитой, она вычеркнула бабушку из своей жизни тоже. Она умерла несколько лет назад с разбитым сердцем».

По иронии судьбы певица до сих пор поддерживает другую бабушку – маму Джерри Твейна, Селину, которая живет в доме для престарелых. «Она платит за это. Мне проживание здесь не стоит ни цента», – рассказала Селина “National Enquirer”.

Несмотря на то, что его дочь отвергла его, Кларенс купил ее диски и слушает их все время как горькие напоминания о том, что могло быть. «Я видела, как он плакал, перелистывая альбом фотографий и газетных вырезок о Шанайе», – поделилась Ширли.

Однажды Кларенс смотрел телевизор в баре, когда был шокирован, услышав, как его дочь говорит об «индейском наследии» на шоу Опры. «Он внезапно встал с места и ушел, – рассказал друг семьи. – Когда он вернулся несколько минут спустя, у него в руках было полдюжины их с Шанаей совместных снимков. "Пусть попробует отрицать это", – сказал он и бросил их на прилавок».

В защиту своих притязаний на «индейское наследие» Шанайа сказала, что ее мама говорила ей, что в семье Кларенса тоже были индейцы: «Я не знаю, сколько во мне индейской крови, но, мой отец Джерри меня удочерил, меня официально зарегистрировали как на 50 процентов представительницу коренного населения Северной Америки».

Несмотря на никогда не умирающую симпатию Кларенса к Шанайе, пропасть между отцом и дочерью весьма глубока.

Дэвид Хартт, клавишник в группе, которую возглавляла Шанайа, когда ей было 15, сказал “National Enquirer”: «У нее даже тогда было тяжелое чувство в отношение Кларенса Эдвардса. Она сказала мне: "Он никогда не помогал нам, когда был нам нужен, а теперь он не нужен мне".

Подавленный Кларенс заключил: «Не думаю, что Шанайа когда-нибудь позвонит. Надежда есть, но я не думаю, что это случится».

Авторы: Jim Nelson, John Blosser и Sherry Cremona

Приведенные выше статьи взяты отсюда.

Из программы “A&E Biography”, 17 июня 2005 года

“Timmins Daily Press” опубликовала комментарии биологической семьи Шанийи – Эдвардсов, которые утверждали, что Джерри Твейн не был ее настоящим отцом.

Шанайа Твейн: «Я была так оскорблена, когда они сказали, что я лгала о том, кем был мой отец. Я поверить не могла. Как вы смеете? Когда я говорю о своем папе, я говорю о Джерри Твейне. Я называю своего папу папой с тех пор как я была маленькой. Зачем же мне говорить: моя мама и мой приемный отец Джерри? В нашем доме слова отчим, сводная сестра или сводное что-либо были полностью под запретом».

Люк Льюис (глава UMG Nashville): «В ее жизни произошла серьезная трагедия, не говоря уже о вопросах о наследии человека, который ее вырастил. Она никогда не бегала с флагом с надписью: "Я индианка". Это очень болезненная тема для человека, потерявшего своих родителей, биологических или нет».

Шанайа Твейн: «Это неправда, что я никогда не хотела знать свою биологическую семью, но из уважения к моему отцу…потому что он так старался обеспечить нас. Он никогда не приходил к нашему биологическому отцу со словами: "Эй, не мог бы ты подкинуть баксов, чтобы накормить твоих детей". Никогда! После этих споров резервация приняла меня в свою общину, чтобы сказать мне: "Эй, не волнуйся. Ты одна из нас».

Уиллис Маккей (кузен Шанайи): «Она считается коренным жителем, из-за Джерри и их семьи, и они все время проводили здесь».

Несколько выдержек из книги мемуаров Шанайи Твейн «С этого момента» 2011 года.

Из главы «Так вот что со мной случилось»

Меня назвали Айлин Реджиной Эдвардс: Айлин в честь моей родившейся в Ирландии бабушки по линии матери – Айлин Моррисон; а Реджиной – в честь матери моего биологического отца, которую мы называли бабулей Эдвардс. Бабушка Айлин родилась в Графстве Килдэр, Ирландия, в семье англичан Лотти Ривс из Уэльса и Фрэнка Пирса из Англии. Когда моя бабушка была еще ребенком, Пирсы переехали в Пини, Манитоба, чтобы заняться фермерством. Я лично не исследовала генеалогическое древо Эдвардсов, но из рассказов матери поняла, что они смешанного франко-канадского и индейского происхождения. Учитывая также, что фамилия Эдвардс имеет английское происхождение, возможно, что и британские корни у них тоже были. Точное соотношение кровей – тайна, как и у многих канадцев.

<...>

В восемнадцать лет Шэрон влюбилась и обручилась. Вместе со своим женихом, Гилбертом, она ждала первенца, но молодой человек погиб в автомобильной аварии незадолго до появления на свет моей старшей сестры Джил. В следующем, 1964, году моя мама познакомилась и вышла замуж за моего биологического отца, Кларенса Эдвардса. Я была их первым ребенком, а через два года появилась моя младшая сестра Керри-Энн. Мама и Кларенс развелись, когда я была еще совсем маленькой. На основании одной поблекшей фотографии, которую мама сохранила с их свадьбы, у меня сформировалось туманное представление о моем отце. Он был довольно невысокого роста с кожей оливкового цвета и темными волосами. Благодаря этой фотографии могу сказать, что мы с Керри унаследовали его зеленые с ореховым оттенком и миндальной формы глаза, поскольку у нас определенно не мамины маленькие круглые глазки шоколадного оттенка. Мне он был интересен: я хотела вблизи рассмотреть цвет его глаз, услышать его голос, узнать его как такового, но я его не знала и не испытывала привязанности, а поэтому и не скучала по тому, кого не знала.

Я знала, что он существует, что у него, вероятно, больше никогда не было детей, он не женился во второй раз, но долгое время жил с женщиной, у которой были свои дети. Знала я также, что он работал машинистом, жил в Чапло и был одним из семи детей в семье. Мне часто было интересно, что он думал обо мне и думал ли вообще. Наверное, думал, потому что мама рассказывала, что это больше мой отец Джерри не хотел, чтобы Кларенс принимал участие в нашей жизни, дабы избежать путаницы в семье. Джерри тяжело работал и сталкивался с ежедневными проблемами, связанными с воспитанием не своих детей, поэтому он четко формулировал свои желания, и нужно было выбрать одного из двух – у меня не могло быть двух отцов. Я решила, что это честно.

Из главы «Сорванец в юбке»:

Кларенс был ревнивцем, как объяснила моя мама, и, когда он терял самообладание, то становился физически взрывным. Несмотря на то, что я не знала своего отца лично, тот факт, что он мог так поступать с моей матерью, меня обеспокоил. На самом деле, это вызвало у меня страх перед ним. Мы с Керри теперь говорим о том, что прощаем его и не имеем ничего против него, независимо от того, какой была правда. Я лично желаю ему мира, какой обрела я сама и понимание, что те ранние годы моей жизни были бурными по многим причинам, о которых я не вправе судить.

<…>

Когда моя мама говорила о Кларенсе, моем биологическом отце, она никогда не говорила с горечью или ненавистью – даже когда описывала насилие между ними. «Мы просто неправильно обходились друг с другом», – говорила она, пожимая плечами. Хотя моя мама говорила о Кларенсе как о человеке, который причинил ей боль, она никогда не делала это со злобой или гневом. Обида, которую она, возможно, чувствовала к нему, никогда не передавалась мне, и она объяснила, что они влюбились, но просто не были предназначены друг для друга. Она никогда не винила его и не выражала неуважения в своем тоне. Она лишь казалась грустной и разочарованной, что все сложилось так, как сложилось. Учитывая мой возраст, не знаю, стоило ли ей так живо описывать мне насилие, но все же, если бы она ждала, пока я достигну более подходящего возраста, возможно, прошлое умерло бы вместе с ней в автомобильной аварии. Ее объяснение насильственного поведения моего биологического отца, хоть и возмутительно, но помогло ответить, почему он не был частью нашей жизни.

Из главы «Ростбифные семьи»:

Джерри, возможно, имел свои проблемы, с одной стороны, но он также был человеком высоких принципов, с другой. Несмотря на то, что я описываю страшную сторону моего отца на этих страницах, для меня также важно, чтобы читатель понимал контекст ситуации: ему было всего двадцать лет, когда он женился на моей маме, которая была на два года его старше; он был так молод, чтобы взять на себя ответственность за воспитание трех маленьких девочек с той преданностью и искренностью, с которыми он за это взялся. Я нахожу это поразительным и невероятно смелым, потому что у него не было своих детей, когда они поженились, так что у него не было родительского опыта. Сколько молодых людей могут сделать то, что сделал он: затребовать права на нас как своих собственных и усыновить своего племянника Дэррила? Джерри твердо запретил использовать у нас дома такие слова как отчим, сводный брат и единоутробная сестра. Он настоял, что Банда Твейн из пяти детей – едина. Я всецело была за упрощение языка новоявленной семьи, принимая это как нечто, что дарило мне чувство, что я принадлежу ей полностью, а не частично. Для меня было важно, что, когда мой отец принял меня как свою дочь, он относился ко мне как к своей дочери. Это обязательство казалось реальнее, потому что он настоял на том, что мы определяем наши роли в семье как всё или ничего. Никаких полумер. Мой отец был бы оскорблен, если бы я когда-либо назвала его своим отчимом, например, или моих братьев – своими братьями по одному из родителей. Поскольку я была очень мала, когда он взял на себя роль отца в моей жизни, я не установила этой роли с моим биологическим отцом, и я не путалась. Возможно, будь я старше, было бы сложнее, и, конечно, при некоторых обстоятельствах термины отчим или сводный приемлемы.

От администратора/переводчика:

После всего прочтенного, особенно исповеди Кларенса журналу “National Enquirer”, у меня возник всего один вопрос, который, как мне кажется, лежит в основе истины в этой истории. Вопрос такой: как мог заботливый отец, который любит своих дочерей, поддерживает их материально и видится с ними, допустить, чтобы его детей ОФИЦИАЛЬНО удочерил другой мужчина?

Засим, пока все.

Последнее обновление раздела 15 августа 2016 года

Переводчик: Carolina