THE CURRENT - DAY 2

Мужской голос: Сегодня пятница, 8-ое января. Сейчас, боже, я чувствую себя женщиной! Это “The Current”.
Шанайа Твейн: [Играет песня “Man! I Feel Like A Woman!”.] Доброе утро и добро пожаловать на особый пятничный выпуск программы “The Current”. Я – Шанайа Твейн. И я… Не могли бы вы остановить музыку? [Песню выключают.] Спасибо. Знаю, эта песня – мой отличительный знак, но “The Current” я этим утром веду не из-за нее. Я здесь, чтобы осветить проблему, которая заслуживает большего внимания, чем ей уделяют, и которой я посвятила много времени и сил. По всей стране есть дети, которые испытывают пренебрежение или бедность. Их необязательно подвергают жестокому обращению или причиняют вред, но из-за определенных обстоятельств не уделяют их проблеме должного внимания. Меня притягивают эти дети, потому что они меня восхищают, но еще и потому что, если бы моя жизнь сложилась немного иначе, я могла бы быть одной из них. Позже я поговорю с Ее Величеством Королевой Иордании Ранией о ее попытках дать образование каждому ребенку в мире, независимо от обстоятельств, и нанесу визит в государственную школу Торонто, где у детей есть занятие благодаря впечатляющей музыкальной программе. Но пятничный выпуск “The Current” начинается с посещения школы в северном Онтарио, в которой ее работники создали в место, специально предназначенное для детей, оказавшихся на краю.

[Включают запись, сделанную в школе.]
Шанайа Твейн: Добро пожаловать в комнату отдыха.
Женский голос: У нас есть барабаны, которые дети часто используют, и настольные игры… Для детей это место, где они могут общаться, отдыхать, размышлять, заниматься чем-то с другими детьми и это позитивное место. Дети знают, что, чтобы участвовать в нашей программе, они должны мыслить позитивно. Поэтому, несмотря на то, что вещи сами по себе могут не быть позитивными, мы работаем над тем, чтобы находить плюсы в любой негативной ситуации.
Детский голос: Мне двенадцать, и я в седьмом классе.
Женский голос: Почему ты приходишь сюда? Почему тебе нравится бывать здесь?
Детский голос: Мне нравится встречаться с друзьями и избегать людей, которые меня задирают.
Женский голос: А кто тебя задирает?
Детский голос: Мои одноклассники.
Женский голос: А тут хорошая обстановка, где такого не случается?
Детский голос: Да.
Женский голос: Как так?
Детский голос: Если ты не здесь, то тебя могут побить, и люди очень хотят быть здесь.
Мужской голос: В любой школе есть дети, которых обижают – они просто не вписываются. Меня зовут Кевин Картер, и я слежу за школами этого района. Нет ничего важнее для ребенка, чем вписаться куда-то, и сюда они вписываются, никто их не судит, никто ничего не скажет о ланче, который они принесли или не принесли, об одежде, которая на них, и их постоянно учат, как вести себя с другими детьми во время занятий.
Детский голос: Я восьмом классе. Мне нравятся все ученики, потому что здесь мы чувствуем себя семьей. Тут чувствуешь себя частью чего-то. Иногда друзья не очень хорошо ведут себя со мной, но тут ко мне хорошо относятся.
Женский голос: Думаю, в каждой школе должно быть что-то подобное. В некотором смысле эта комната существует отдельно от школы, но, в то же время, для детей это часть школы. Но это особое место, частичку которого они несут с собой и которым гордятся.

Шанайа Твейн: Эти дети – часть специальной программы, созданной для того, чтобы помочь справиться с трудностями начальной школы. Идея в том, что дети, нуждающиеся в дополнительной любви, поддержке и содействии, могут найти их там. Некоторые дети страдают от пренебрежения или происходят из бедных семей. Там дети, которые легко могли бы закончить в школе <*непонятно*> или в цикле AustralCare. Число детей, страдающих от пренебрежения и жестокого обращения, в Канаде растет. Сейчас к нам присоединятся два человека, у которых есть мысли, что с этим делать. В студии с нами сейчас Катрина Скотт и Джанет Льюис. Катрина Скотт – профессор кафедры человеческого развития и прикладной психологии в Университете Торонто. А Джанет Льюис – исполнительный директор Ассоциации обществ помощи детям Онтарио. Сейчас они присоединились ко мне, и я хочу сказать вам обеим доброе утро.
Вдвоем: Доброе утро, Шанайа.
Шанайа Твейн: Джанет, что приходит на ум после прослушивания того, что сказали дети из той программы?
Джанет Льюис: Я определенно согласна с мыслями одного ребенка, который сказал о том, как важны эти программы, и что такая программа должна существовать в каждой школе, потому что мы знаем, как среди канадских детей – и в Онтарио в том числе – много тех, которые каждое утро приходят в школу без надлежащей одежды, не покушав нормально, и чувствуют себя не такими, как другие дети в их классе. Они думают: «Не уверен, что мне стоит поднимать руку, потому что я не уверен, что я достаточно особенный, чтобы быть здесь». Ни один ребенок в Канаде не должен себя так чувствовать.
Шанайа Твейн: Правильно. Они идут в школу, им не хватает уверенности в себе, в некоторых случаях есть проблемы с гигиеной, поэтому они смущаются…
Джанет Льюис: Они смущаются, они могут чувствовать себя изгоями, потому что они сами знают, что от них может пахнуть, что одежда не чистая, или что они не вписываются, или что они не могут выйти на перемене на улицу, потому что у них нет теплых сапог, а летом – потому что они могут быть очень чувствительны к солнцу. Такого рода вещи заставляют ребенка отстраняться от общества, избегать контакта с ровесниками, избегать нормального общения, которое необходимо ребенку, чтобы учиться, расти и развиваться.
Шанайа Твейн: Порой из-за этого они сами себя изолируют от других.
Джанет Льюис: Да, вы правы.
Шанайа Твейн: Катрина, не мог ли бы вы объяснить разницу между ребенком, которым пренебрегают, и ребенком, который подвергается жестокому обращению? Потому что там порой есть очень тонкая грань, они могут быть связаны между собой, и даже мне сложно понять разницу. Можете объяснить разницу между этими двумя терминами?
Катрина Скотт: Да, порой между пренебрежением и жестокостью действительно тонкая грань, потому что они могут накладываться друг на друга. С точки зрения определения терминов, жестокость – это совершение родителем какого-то опасного деяния, которое наносит вред ребенку. Пренебрежение – это отсутствие деяния, родитель чего-то не делает, что также влечет опасность для ребенка. Например, у него нет самых необходимых вещей. Но реальность такова, что часто дети страдают как от пренебрежения, так и от жестокости. Родитель не может или имеет трудности обеспечить ребенка самым важным, убедиться, что он в порядке. Но, в то же время, родитель может совершать действия, несущие вред здоровью ребенка.
Шанайа Твейн: Хорошо, но если они не происходят одновременно, может ли быть так, что их еще сложнее идентифицировать? Просто, если есть ребенок, с которым жестоко обращаются, но им не пренебрегают – то есть, у него есть шрамы или что-то такое, то это видно, и такому ребенку помощь оказать легче. А вот если от ребенка не пахнет, он хорошо одет, то кажется, что он ни в коем случае не бедствует. Сложнее ли тогда узнать ребенка, которым пренебрегают?
Джанет Льюис: Конечно. И существует так много тонких граней, как сказала Катрина, но я могу привести один пример. Может быть ситуация, когда родитель не дает ребенку есть в целях наказания и может не кормить его два дня, потому что ребенок украл еду или не соблюдал этикет за столом. Это влечет недостаток питания и наносит физический ущерб. И вот другой пример: у ребенка может не быть доступа к еде, потому что в доме не хватает еды.
Шанайа Твейн: Точно!
Джанет Льюис: Родитель не может купить еду, и тут совершенно другая ситуация.
Шанайа Твейн: Вот в чем разница, да.
Джанет Льюис: Это пример пренебрежения.
Шанайа Твейн: То есть если еды нет, то это пренебрежение. Если же еда есть, но ребенка заставляют голодать, чтобы наказать, то это жестокое обращение. Хороший пример, чтобы понять разницу. Хорошо, Катрина, какие физические или эмоциональные признаки вы ищите, если подозреваете, что ребенок страдает от пренебрежения? Какими будут признаки, если они неочевидны. Давайте поговорим о едва различимых признаках, чтобы помочь педагогам, работникам школы и обществу. Если они неочевидны, то что искать?
Катрина Скотт: Знаете, я думаю, что нам нужно, как обществу, профессионалам и педагогам – потому что, как вы сказали, школы – очень важное место для идентификации всех видов плохого обращения с детьми – быть справедливыми и замечать детей, которые не могут делать то, что могут делать другие дети, у которых может не быть нужных вещей, и которые могут быть очень скрытными, потому что их смущает то, что они знают, что они другие. И я хочу привести пример, случившийся в прошлом месяце на моих глазах. Моему ребенку четыре года, и он ходит в младшую группу детского сада, и у них есть молочная программа. Большинство детей получают коробку молока за 35 центов в день. В их группе был мальчик, который не мог получить молоко, потому что у его семьи не хватает денег, чтобы платить 40 центов в день за молоко. Я как-то была волонтёром в их классе как раз в молочный день, и все дети получили по стакану молока. И когда я подошла к этому мальчику и протянула ему его порцию, он посмотрел на меня – а ему всего четыре года – и сказал: «Я не получаю молоко. Я не отношусь к тем детям, которым его дают». Вот если замечать едва различимые признаки, это будет означать, что вы обращаете внимание на тех детей, которые не имеют таких ресурсов, как другие. И тогда мы можем начать, как общество, как школа, как организация, уделять им внимание.
Шанайа Твейн: Точно. Я полагаю, нам действительно нужны программы, которые позаботятся о том, чтобы такие дети хотя бы в школе не чувствовали себя изгоями из-за неблагоприятной или бедственной ситуации дома. Они никогда не должны чувствовать себя бедняками в школе.
Катрина Скотт: Еще одна важная вещь, которую мы можем сделать, это навещать семьи в то время, когда женщины беременны. Одна из самых действенных программ, которые у нас есть, это оказание поддержки молодым матерям. Когда у такой мамы рождается ребенок, то к ней приходит человек, который смотрит, все ли хорошо в доме, не в депрессии ли мама, получает ли семья социальную помощь, достаточно ли у семьи денег. Если нет, то нужно предоставлять все это с самого начала, тогда дети не подвергнуться пренебрежению.
Шанайа Твейн: Да. Ладно. Пренебрежение и жестокое обращение – сейчас я понимаю разницу, имею лучшее представление о них, но порой сложно научить общество понимать разницу и вмешиваться. Хорошо, Джанет, насколько тяжело говорить о пренебрежении с детьми?
Джанет Льюис: Говорить о пренебрежении с детьми трудно, потому что, как уже было упомянуто, они стыдятся этого, могут не хотеть озвучивать это, поэтому нужен профессиональный интервьюер, наблюдательный, опытный и мудрый. Думаю, излишне говорить о том, как важно для ребенка, особенно в школе, чувствовать себя членом коллектива, вписаться в него. Нужно спокойно поговорить с ребенком о том, что есть другие дети, которым сегодня нечего кушать, которых заперли в доме на всю ночь, потому что за ними некому присматривать, и говорить ему это так, будто это нормально, хотя это совсем ненормально.
Шанайа Твейн: Я полагаю, что дети в этих ситуациях – жестокое обращение или пренебрежение – понимают, что они другие. Вы согласны?
Джанет Льюис: Да, конечно.
Шанайа Твейн: То есть они понимают, что они другие, что они не такие, как другие, более нормальные дети, о которых лучше заботятся. Они понимают, что такое, когда о ребенке заботятся лучше. Но тогда почему ребенок, понимая, что он не в хорошей ситуации оказался… Потому ли это, что они любят свои семьи и не хотят, чтобы их забрали у родителей? Чего они боятся? Чего они бояться помимо унижения? Потому что, конечно, признать, что с тобой или твоей семьей что-то не так, унизительно. Но когда ты отчаиваешься, тебя бьют, не кормят, запирают дома… Что их так пугает? Взрослые? Их внушения? Я помню, как полицейские стучали в наши двери. Это страшно, когда приходит чужой человек в униформе и почему-то спрашивает, что происходит у вас дома. Как вы это объясните?
Джанет Льюис: Я думаю, что это то самое чувство, что ты не как все. Дети хотят вписаться, как я уже сказала. И еще где-то закрадывается сомнение, страх, что их заберут у семьи.
Шанайа Твейн: Да.
Джанет Льюис: Я хочу обратиться к слушателям. В Онтарио у семей забирают детей только в 1 из 10 или 1 из 12 случаев. Проще помочь родителю с доступом в банк еды, с доступом к другим ресурсам, с оплатой каких-то счетов, чтобы у семьи были деньги. Такие методы применяются до конфискации ребенка, и ребенок боится, что его заберут, и ребенок старается защитить родителей.
Шанайа Твейн: Точно. Но как сделать эти вещи доступнее для ребенка, как ребенку об этом узнать? Общество-то знает, мы знаем, на что обществу нужно обратить внимание, чтобы заметить такого ребенка, но как ребенку об этом узнать? Мне кажется, нужны программы, которые проведут разъяснительные работы и расскажут детям, какие есть варианты, чтобы они не боялись того, что случиться с ними, если они себя обнаружат. Можем мы немного поговорить об этом, потому что, мне кажется, что это очень-очень важно? Как рассказать ребенку о его возможностях?
Катрина Скотт: Это связано с одним из других барьеров. Ребенок понимает, что он другой – нужно помнить, что он – ребенок – и обычно разница, которую они ощущают… Например, если он заботится о младших братьях/сестрах или беспокоится о своей матери, он устанавливает себе барьер. Что-то не так, и что-то не так именно с ним, а не с его семьей. Так что программы для детей должны не только рассказать им о доступных ресурсах, но и протянуть руку помощи и объяснить, что проблема не в них самих. Проблема в ситуации, в которой оказалась их семья, и что посторонние люди хотят как лучше, и что ресурсы для них есть.
Шанайа Твейн: Ладно, как втолковать ребенку, что он не является отражением своих родителей, что он – отдельная личность, и у него есть выбор? Потому что важно втолковать детям, что они отдельные от родителей личности, они живут с родителями сейчас… Но можем ли мы помочь детям понять, что есть будущее, что так будет не всегда, это временно? Можем ли мы их научить, что проблема не постоянная, а просто – не хочется так говорить, но придется – застряла в их доме на какое-то время? Как научить их? Можем ли мы научить их, не конфликтуя у семьей, что можно справиться с проблемой? Как научить их справиться с тем, что у них там застряло?
Джанет Льюис: Думаю, нужно это делать с помощью родителей. Потому что ожидать такой самостоятельности мышления от ребенка пяти-шести лет это слишком, и это только причинит бóльший стресс ребенку. Нужно помогать родителям и объяснять им, что они тоже не виноваты в этой ситуации. В нашей стране бедность широко распространена, она повсюду вокруг нас, а мы порой просто можем ее не видеть. Мы не понимаем, что для некоторых родителей сложно даже найти деньги на билет на автобус, чтобы поехать на интервью или в банк еды. Поэтому нужно оказывать конкретную помощь, привозить еду к семье домой, а не ждать, что они сами приедут, помочь матери понять, что требуется не только ее участие, объяснить отцу, что у него тоже есть роль – все эти вещи должны работать вместе, чтобы был эффект.
Шанайа Твейн: Правильно. Они должны, но мы не можем на это рассчитывать. Мы не можем рассчитывать на то, что родители будут это делать. Есть случаи, в которых нельзя на это полагаться. Это идеально, это чудесно...
Джанет Льюис: Поэтому нужно доставлять молоко или другую помощь прямо туда, где живет ребенок.
Шанайа Твейн: Да. То есть, поступательно: начнем с этого, попробуем то, попробуем это, и пытаться, и пытаться снова. Повышать у детей уверенность в себе, правильно?
Катрина Скотт: И, как мы знаем, самые эффективные вмешательства – это долговременные вмешательства.
Шанайа Твейн: Правильно.
Катрина Скотт: Не нужно то помогать семье, то бросать ее. Это очень серьезная работа, включающая работу с родителями и возможность для детей развивать уверенность и находить свое место.
Шанайа Твейн: Точно. Хорошо, то есть это многошаговая ситуация, в каждой семье все индивидуально, и это делает вашу работу очень трудной. И по этой причине, я думаю, нам нужна помощь сообщества, нам нужно отлаживать общественную систему, заполнять бреши между «всё» и «ничего», и школа тоже должна оказывать поддержку. Будучи ребенком, я сама побывала и там, и там, и сейчас я вижу таких же детей – у меня много друзей среди детей в государственных школах, которые с этим согласны. Они видят это, но не знают, что делать. Я думаю, что ваша работа достойна высших наград. Мне довелось пообщаться с вами ранее, но я рада, что мы смогли немного рассказать публике о том, что вы пытаетесь сделать, что нужно детям, и мне повезло, что я смогла посетить здешнюю школу в Торонто, которая помогает детям музыкой. Все школы замечательные, но школа Nelson Mandela Park пытается решить все эти вопросы, которые мы сегодня обсуждали, в пределах всей школы, что прекрасно. Спасибо вам, Джанет Льюис и Катрина Скотт. В течение следующего получаса мы посетим урок музыки в школе в Торонто. Я – Шанайа Твейн. Вы слушаете специальный пятничный выпуск “The Current”.

1 2 3 4